А.Синицын, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник МАЭ РАН (Кунсткамера)

При публикации данного материала ссылка на этот сайт обязательна !

«Страшная тайна» японского меча: проблемные моменты типологии нихонто

Встретил как-то в Интернете забавную фотографию: изобразили стильную девушку в прикиде а-ля «убьём Билла», вооруженную соответствующим «убьём» с прямым клинком и рукоятью фантазийной формы (даю ссылочку: http://www.fotokritik.ru/photo/186091/?member). Ниже шел чат, где обсуждалась не столько сама девушка, сколько вопрос: а прав ли фотограф, назвав свое произведение «С катаной по жизни», и приводились разные доводы, катана это или нет, и как лучше это «убьё» назвать. Обаятельная абсурдность некоторых из этих доводов, а также отчетливое желание любителей японского меча разобраться с терминологическими хитросплетениями, побудили выступить с целой лекцией на тему «трудных вопросов» типологической классификации японского меча.

Итак, сам термин «японский меч»… Сразу возникает непримиримый конфликт мнений. Что это: меч – или все-таки сабля? Представляется, что обе точки зрения в равной степени и правы, и не правы, ибо это – не столько вопрос типологии, сколько – перевода, и возникает он в умах не японцев, а русскоязычной аудитории. Это для нас, для славян, вопрос о соотношении меча и сабли по известным историческим причинам задевает за живое и заставляет ломать копья и на чатах, и на научных диспутах. Для японцев же это – не вопрос. Во-первых, японским оружиеведам не очень интересно, как именно «западные дилетанты» называют японские клинки. Во-вторых, «у них» общее название клинкового оружия – то:кэн 刀剣 [とうけん], буквально – «саблямеч». Наши уважаемые словари дают соответствующее толкование терминов: то: 刀　- сабля, кэн 剣 – меч, хотя, на самом-то деле, ОБА этих «термина» (т.е. иероглифа) фактически - синонимы, и могут с одинаковым успехом применяться по отношению к ОДНОМУ И ТОМУ ЖЕ КЛИНКУ. Что касается термина «сабля» в узком смысле этого слова, то оно представлено в японском языке как заимствование из английского, поэтому не имеет собственного иероглифа, а записывается азбукой катакана, как и все заимствованные слова: セーベルсэ:бэру, и применяется исключительно к т.н. гунто: 軍刀, т.е. уставным армейским мечам периодов Мэйдзи (1868-1912) и Тайсё (1912-1926).

Хотелось бы также предостеречь энергичных молодых исследователей и любителей традиционного оружия от попыток навязать «азиятскому» материалу европейскую или отечественную терминологию, ибо таким образом мы пренебрегаем этнокультурным контекстом исследуемого образчика, вырываем его из родной среды и помещаем в прокрустово ложе чужой парадигмы, совершая, таким образом, элементарную дилетантскую ошибку. В этой связи слово (не термин, а именно СЛОВО) «меч» по отношению к японским длинным клинкам представляется более предпочтительным, ибо с филологической и этнологической точки зрения оно более нейтрально и имеет более широкий спектр коннотаций, нежели «узкопрофессиональная» сабля. Хотя и против «сабли» нельзя возражать (это – скорее дело личного вкуса, нежели терминологии). Но вот такие «термины», как «шашка», «шпага», «фальшон», «палаш» и т.д. применительно к азиатской теме кажутся не очень оправданными - это (как писал В.И. Гафт) «как будто Шанели накапали в щи», или как щи, сваренные из суси.

Другая крайность «заморских» (гайкай) исследователей японского оружия – капитулировать перед такими убедительными аргументами, как а) древность японской традиции оружиеведения и б) колоссальный понятийный аппарат, целый особый язык, используемый для описания японского меча. И вообще отказаться от «дилетанстких» попыток сказать свое собственное исследовательское слово. Действительно, авторитетные connoisseurs европейских и американских аукционов, говоря о японском оружии, используют исключительно японские термины – и даже мыслят этими сугубо японскими понятиями. Это вполне соответствует японским представлениям: хочешь познать японскую культуру – научись думать как японец. Т.е. рекомендуют отказаться от своей понятийной парадигмы и перейти на японскую.

Однако вряд ли можно назвать такой подход «научным». Отдавая дань уважения великой традиции японского меча, каждый исследователь сохраняет право действовать в русле своей национальной научной традиции, в рамках своей академической парадигмы. К слову сказать, в России и в Японии подходы к тому, что есть «академическое исследование», существенно разнятся. Да и не надо становиться рыбой, чтобы стать хорошим ихтиологом.

«Незамыленный» взгляд «стороннего исследователя» позволяет выявить много такого, на что национальная традиция часто просто не обращает внимания как на само собой разумеющееся. В нашем случае с японскими мечами бросается в глаза следующее обстоятельство: избыточно широкий понятийный аппарат компенсирует или даже просто «маскирует» полное отсутствие адекватной типологической классификации!

Встает вопрос: а какой должна быть подлинно «научная» типологическая классификация? Каким она должна отвечать требованиям? Представляется, что научная классификация должна быть комплексной, системной, многоуровневой, с четкими принципами противопоставления представленных в ней типов. Ее можно сравнить с большим столом, куда положили все сохранившиеся на настоящий момент японские мечи и затем разложили их по группам в логичном и строго определенном порядке. Каждая большая группа в свою очередь делится на более мелкие.

При этом очень существенны следующие моменты:

1) Все члены этой классификации представляют собой ПАРАДИГМУ, т.е. находятся в т.н. парадигматических отношениях, связаны и/или противопоставлены друг другу едиными правилами. Один и тот же предмет (или идентичные предметы) не могут оказаться в разных «клеточках» этой классификации, а два разных предмета – в одной «клеточке». Если такое имеет место, то это – признак очевидной несостоятельности классификации.

2) Многоуровневость системы предполагает выделение вертикальных отношений, некую иерархичность, например: тип – класс – подкласс – вид- разновидность. Когда мы говорим, что предмет принадлежит к определенной группе, то сразу подразумеваем место этой «группа» в общей иерархии. Вот такой пример: на разделочном столе оказываются баклажан, лук, картошка, капуста, морковь, баранина, говядина, кура, корюшка, горбуша, карась, постное, оливковое и сливочнео масло, молоко, кефир, рис, соль, лавровый лист, перец, соевый соус, уксус и т.д. Мы понимаем, что эти продукты можно объединить в следующие группы: 1)овощи, 2) мясо, 3) рыба, 4) птица, 5) масла, 6) молочные продукты, 7) крупы, 8) специи и приправы. В свою очередь, представленные овощи тоже можно разделить на определенные подгруппы, и мясо, и рыбу – тоже (лососевые, карповые и сиговые). И никому не придет в голову, что селедка может оказаться в группе «молочные продукты», а кефир попасть в подгруппу «лососевые». Равным образом немыслимо, что баранина, масло, лук и соль могут оказаться в одной типологической подгруппе пищевых продуктов по причине того, что баранина, жареная с луком – это известное блюдо.

Но можно разделить эти продукты и по-другому: 1) на свежие, соленые, замороженные и тухлые; 2) на постные и скоромные; 3) на кошерные и не-кошерные; 4) на белые, красные, зеленые, черные и коричневые, и т.д. 5) на жидкие и не-жидкие, сыпучие и не-сыпучие, на твердые и мягкие и т.д.

И, наконец, если смешать все эти группы и подгруппы и друг с другом, и с конкретными названиями продуктов, то получим примерно такую же картину, какую имеем с традиционной классификацией японских мечей.

Вместо четкой системы противопоставлений - огромное количество названий, выделяющих группы мечей по самым разным признакам: по цвету ножен, по материалу оправы, по стилю декора, по статусу хозяина, по месту или периоду изготовления, по благотворному или дурному «влиянию» на людей, по форме рукояти, по качеству удара, по престижности школы и автора и т.д. Всего – свыше сотни «наименований» отдельных разновидностей нихонто:. Вот это и есть «традиционная типология»! Каждую из выделяемых разновидностей можно сравнить с некой полкой, на которую кладут мечи определенной группы. Определяющим фактором при этом выступают не формальные качества, позволяющие объединить мечи, а исторически сложившаяся принадлежность их к той или иной полке: мол, полку эту поставили пятьсот лет назад, у нее есть своё собственное название, и на нее положили именно эти конкретные мечи, и у каждого есть свое собственное имя или номер на этой полке. Традиция перемещать мечи с одной полки на другую не позволяет! То, что мечи, хранящиеся на разных полках, могут оказаться схожими по важнейшим параметрам (длина и форма клинка, конструкция оправы), или что мечи с одной полки – совершенно разные, для традиционной классификации значения не имеет. Иначе говоря, имеет место обстоятельство, что семантические поля каждой из представленных групп взаимно перекрываются (т.е. один и тот же конкретный меч может попасть в разные «типы»). Соответственно, логики (в современном «научном» понимании) в такой классификации искать не приходится – эту «классификацию» неспешно, поэтапно создавали во времена средневековья, и ее создатели на разных этапах (расходящиеся на столетия друг от друга) по своей ментальности весьма отличались и друг от друга, и, тем более, от современных людей, воспитанных на «западных» ценностях.

Пародийным образцом подобной традиционной «восточно-азиатской» классификации может служить приведенная Борхесом пародийная классификация животных, почерпнутая, якобы, из старинной китайской энциклопедии «Небесная империя благодетельных знаний» (Борхес, СС. 355-356), согласно которой все животные делятся на следующие группы: - принадлежащие Императору - набальзамированные - прирученные - сосунки - сирены - сказочные - отдельные собаки - включенные в настоящую классификацию - бегающие, как сумасшедшие - бесчисленные - нарисованные тонкой кистью из верблюжьего волоса - прочие - разбившие цветочную вазу - издалека кажущиеся мухами…

Другой особенностью традиционной «японской» классификации (меча – частности) – это акцент на частностях, на выделении индивидуальных, конкретных особенностях каждого конкретного меча. Следует отметить, что такой подход, акцентирующийся на «микроособенностях» каждого явления, характерен для японской культуры в целом. Многие отечественные ученые-японоведы отмечают, что японцы смотрят на мир как бы через толстые линзы очков или даже через микроскоп; для японского подхода характерна конкретность и огромный интерес к мельчайшим «околотелесным» (Мещеряков, Грачев, с. 25) деталям, позволяющий выявить самые крохотные отличия между рассматриваемыми объектами или явлениями. Общие тенденции и макропроцессы их интересует гораздо меньше (не сказать - вообще не интересуют!). Частное в японской культуре гораздо значимее, чем общее, выявление отличительных черт важнее, чем выявление черт общих. Отсюда – пресловутая тяга к «свертыванию» своего пространства и избыточности (на наш взгляд) «технической» терминологии.

Кроме того, «дискурсивное» мышление представителей восточно-азиатской цивилизации прямо связано с такой характерной чертой этой культуры, как иероглифическая письменность, влияние которой на все стороны мыслительной деятельности сложно переоценить. Каждый конкретный предмет ассоциируется не просто с обозначающим его словом и графическим символом, а со сложной игрой смыслов и коннотаций, непостижимой для «неиероглифического» сознания. Поэтому изучение предмета в его этнокультурном контексте можно сравнить с чтением иероглифического текста, и каждой мельчайшей особенности предмета соответствует свой символ, ее отражающий.

Так что предмет, представляющийся европейцу «монолитом» (например, та же чаша для чайной церемонии), для японца «распадается», как детский конструктор, на множество мелких компонент, существующих как бы независимо друг от друга. Поэтому традиционные японский подход к описанию предметов искусства, включая меч, на микро-уровне (в той части, где рассматриваются «внутренние» особенности предмета) предполагает сложнейшие и виртуозные системы описания, использующие тысячи терминов. Например, выделятся свыше сотни разновидностей линии закалки хамон, десятки разновидностей хада (структурный узор на поверхности клинка, образованный слоями многократно прокованной стальной основы), множество специфических форм клинка и его отдельных участков и т.д.

В целом же развернутое классификационное определение меча является, по сути, его описанием, занимает несколько строк и учитывает следующие параметры: 1) тип клинка по традиционной типологической и исторической классификации; 2) имя мастера ( в т.ч. – предполагаемого) или констатация анонимности произведения; 3) форма клинка (сугата): длина, сечение, изгиб, ширина и толщина в определенных точках, форма обуха, форма острия, форма черена; 2) паттерн ковки (китаэ); 4) особенности узора закалки (хатараки): паттерн линии закалки (хамон), специфические эффекты (т.н. ниэ, ниои, кинсудзи, сунагаси, уцури, инадзума, рю:-но мэ и т.д.); 5) особенности черена: наличие подписи (мэй), печатей (какихан и мон), число отверстий (мэкуги-ана) для клина мэкуги, паттерн опиловки (ясуримэ); 6) тип оправы (косираэ) и характеристика всех специфических ее составляющих: ножны, рукоять, специфика оплетки, подробная характеристика значимых металлических деталей (цуба, фути, кассира, мэнуки, хабаки, кодзука, когаи, сэппа и др.).

Однако на макро-уровне (там, где предмет рассматривается не микроскоп, а на некотором отдалении, чтобы увидеть его в целом и понять его взаимосвязь с другими предметами), избыточные японские классификации нередко оказываются не вполне адекватными, а порою - просто беспомощными. Эту ситуацию вполне отражает притча о ста мудрецах, исследующих на ощупь слона в темном помещении. И в результате этого коллективного исследования получается детальная картина отдельных частей тела слона, но никоем образом не дающая общего представления о слоне.

Очевидно, что для «европейской» ментальности такой подход к классификации по причинам вполне очевидным неприемлем. С точки зрения японских хранителей традиции нихонто: несоответствие в методологии подходов к классификации - проблема самих «европейцев». Однако для «японской стороны» ситуация существенно осложнилась двумя обстоятельствами:

1) с конца XIХ в. японский меч стал объектом массового коллекционирования на Западе, и для успешного продвижения «брэнда» нихонто на европейском и американском рынке оружейного антиквариата японским экспертам так или иначе пришлось столкнуться с проблемой адаптации логики его классификации и описания к «западной» ментальности.

2) После оккупации Японии американскими войсками в 1945 г. все мечи подлежали изъятию у населения и уничтожению как холодное оружие. По некоторым данным, было изъято свыше 660 000 клинков, около 300 000 было уничтожено (Фуллер, Грегори. СС. 246-250).

Поэтому истинным ценителям традиционного японского меча пришлось спешно организовать общество экспертов, разработать и согласовать с оккупационными властями систему классификации японских клинков, позволяющую отличить «художественный» меч, т.е. произведение высокого искусства, от практического холодного оружия, не имеющего художественной ценности. Так в 1948 г. возникло Нихон бидзюцу то:кэн хо:дзон кё:кай - «Общество по сохранению художественного японского меча», имеющую аббревиатуру NBTHK. Эта организация не является правительственной, однако позиционирует себя как высшую инстанцию в экспертизе японского меча, и ее авторитет общепризнан как в самой Японии, так и среди коллекционеров и арт-дилеров за ее пределами.

Эксперты NBTHK предложили упрощенную типологическую классификацию. Все «истинные» художественные японские клинки объединились в один класс: нихонто: 日本刀. Определяющий признак такого объединения – использование специфической технологии ковки и закаливания, отличающую нихонто: как от традиционных клинков других народов, так и от собственно-японских, но не относящихся к разряду традиционных (как, например, гунто: - табельные сабли военнослужащих японской императорской армии 1875-1945 гг. или дзё:кото: - древние мечи, бытовавшие на Японских островах до возникновения традиции нихонто:).

К типу нихонто: относятся, согласно классификации NBTHK (см. NBTHK-Manual; Баженов. СС. 12-13) , следующие классы мечей: - Кэн (цуруги) – прямой двулезвийный меч. - Тати – длинный однолезвийный меч, носившийся лезвием вниз. - Утигатана – мечи, носившиеся лезвиями вверх. Утигатана делятся на катана (или дайто:), т.е. свыше 2 сяку (60,6 см) и вакидзаси (сё:то:) - от 2 до 1 сяку. К группе дайто: относятся также кэн и тати. - Танто (косигатана) – боевой нож длиной менее 1 сяку. Каждый из этих классов имеет свои подклассы, которых можно выделить очень много.

К традиции нихонто: классификация NBTHK относит и клинки древкового оружия: копья яри и алебарды нагината, а также художественные наконечники для стрел. Последние три типа в настоящей статье не рассматриваются, ибо не являются мечами.

Эта классификация является общеупотребительной и практической, выглядит (на первый взгляд) весьма логичной и удобной, и ее убедительное достоинство состоит в том, что именно ею пользуются все эксперты, арт-дилеры и коллекционеры.

Однако при ее детальном рассмотрении выявляется ее условность и неспособность дать внятного ответить на вопрос о месте в этой классификации для многих разновидностей нихонто:.

Прежде всего, остается без ответа следующий вопрос: даются четкие границы длины клинка для каждой группы мечей, но как быть с «пограничными» случаями, когда длина клинка «зависает» на маргинальной отметке? Более того, принцип классификации клинков по длине меча определенно «пробуксовывает» для нескольких разновидностей мечей: так, есть мечи ко-дати (малый тати) и тиисагатана (малый катана), длина которых менее 2 сяку, т.е. по определению они должны относится к классу вакидзаси, но… Но зато есть о-вакидзаси (большой вакидзаси – более 2 сяку), соответствующий длине катана, и ко-вакидзаси (малый вакидзаси, менее 1 сяку), соответствующий длине танто:; последний имеет разновидность о:-танто:, т.е. свыше 1 сяку. Таким образом, длина клинка, важнейший «типообразующий» принцип классификации NBTHK, оказывается невалидным.

Во-вторых, тщательное изучение выделяемых разновидностей японского меча приводит к очевидному выводу, что в классифкации NBTHK отсутствуют четкие принципы противопоставления одного вида меча другому.

В-третьих, вызывает сомнение и адекватность выбора терминов для обозначения противопоставляемых классов мечей. Научный термин в строгом смысле этого слова должен иметь четкий, конкретный смысл и противопоставляться другим терминам, составляющим описываемую ими парадигму. Анализ же иероглифического написания названий «классов» японских мечей позволяет сделать вывод, что мы имеем дело отнюдь не с «научными терминами», а «псевдотерминами», которые, как правило, никак не отражают «имманентные» качества обозначаемых ими клинков. Более того, бытующие для обозначения мечей названия оказываются своеобразным исторически сложившимся «самурайским слэнгом» (например, вакидзаси 脇差– буквально означает «заткнутое сбоку»,　а «сбоку» можно заткнуть что угодно, хоть нож танто:, хоть веер, хоть черпак для сакэ); или, в ряде случаях, опоэтизированными оборотами - например, 凶刃кё:дзин - «клинок злодея», или忍者刀синобигатана　–　«меч ниндзя».

Удивительно, но большинство как западных, так и отечественных исследователей традиции японского меча почему-то не обращали внимания на иероглифическое написание (за исключением В.М. Мендрина!), а использовали их латинскую или кириллическую транскрипции. Между тем, иероглифическое написание – это тоже разновидность традиционной классификации: каждый иероглиф представляет собой своеобразный «классификатор», который инкорпорирует различные предметы в один тип, или своеобразную «бирку», которая «придается» однотипным предметам. Представляется логичным, что если традиционное коллективное сознание японцев (оформившееся, в том числе, и в виде иероглифической письменности) выделяет отдельный класс меча, то ему должен соответствовать отдельный иероглиф, обозначающий именно этот конкретный класс, которому соответствуют конкретные свойства. В этом случае мы действительно имеем дело с термином. Далее, различные подклассы, составляющие один класс, должны записываться общим для всех классобразующим («базовым») иероглифом, сочетающимся с дополнительным иероглифом-«расширением», обозначающим спецификацию, как, например, танто: 短刀 – «короткий» в сочетании с «однолезвийный меч».

Казалось, обилию названий разновидностей мечей, бытующих в японском языке, должно соответствовать и большое число «базовых» иероглифов. Однако на самом деле иероглифов, обозначающих типы японских клинков, удалось насчитать только четыре: 1)ヒ; 2) 刃; 3) 剣 (с более архаичными формами 劔, 劒), 4) 刀.

Первый из приведенных «базовых» иероглифов - ヒхи (садзи) - совершенно непродуктивен, и его главное значение - «суповая ложка», и лишь второстепенное – «короткий нож». Можно было бы ожидать, что этот иероглиф должен обозначать класс коротких боевых ножей, но известен только один случай его использования: хисюヒ首 – короткий нож, разновидность танто:, в сочетании с иероглифом сю (куби) – «шея», что буквально означает «нож-шея». Так что этот «базовый» иероглиф можно игнорировать как непродуктивный.

Второй иероглиф – 刃 дзин (читается также ха)- является производным от刀 то: и имеет основное значение «лезвие», но может также означать «клинок» и «меч»; впрочем, в последнем значении встречается крайне довольно редко, и не как термин, а как упомянутый выше оборот 凶刃кё:дзин - «клинок злодея». Чаще же иероглиф刃выступает не самостоятельно, а в составе более сложных иероглифов, например, в одном из вариантов написания иероглифа劔кэн. В любом случае, иероглиф 刃 можно рассматривать как производный от刀.

Третий «базовый» иероглиф -剣 – читается как кэн, и в таком написании является современным упрощенным написанием архаичного иероглифа劔, 劒 (кит. дзянь). В классификации NBTHK он означает длинный прямой двулезвийный меч, как правило - ритуальный. Имеет также два чтения, ныне почти не встречающихся – цуруги и тати.

И, наконец, четвертый иероглиф -刀 то: (кит. дао) в в узком смысле используется для обозначения всех однолезвийных боевых мечей и ножей, которые составляют абсолютное большинство среди нихонто:, в широком смысле – для обозначения всего клинкового оружия. Начиная с периода Адзути-Момояма стал чаще использоваться для обозначения конкретной разновидности меча, получившее название катана.

Итак, в результате можно выделить только два иероглифа - 剣и 刀– которые используются в обозначении абсолютного большинства разновидностей японских мечей. При этом можно было бы сделать вывод, что тип нихонто: делятся на два класса – кэн и то:, противопоставленные друг другу как двулезвийные однолезвийным. Однако на самом деле картина гораздо более «запутанная», как будет показано ниже.

Окончание следует